На онлайн-смене «Марабу» «Как строить миры» Сергей Кузнецов расскажет о попытках людей создавать идеальные миры, почему эти попытки неизбежно проваливались и как у разных сообществ трансформировалась идея об утопии.

На этой смене разные преподаватели будут рассказывать о компьютерных играх, искусстве, антропологии и архитектуре как о способах строить новые миры. А о чем будете говорить вы?

Я хочу поговорить с детьми о том, как устроены странные анклавы, выпадающие из привычного мира, парадоксальные зоны, в которых действуют иные законы и возникают новые миры. Рассказать, почему идея о небольшой группе людей, укрывшихся в каком-то убежище и создающих там свой собственный мир, обладает такой притягательностью.

Я начну с разговора об утопиях, и мы попытаемся обсудить, почему эти утопии почти всегда помещались в какие-то удаленные, изолированные места и вместе с тем почему они все выглядят так нереалистично. Мы можем представить себе прекрасный остров, где построено идеальное общество, но с трудом можем представить, что оно просуществует достаточно долго. Иными словами, любая утопия оказывается эфемерной, преходящей, временной.

Вот эти два фактора — изолированность и временность — и будут меня интересовать во время всего моего курса.

Но перед тем как перейти к разным историческим примерам временных изолированных миров, я хочу обсудить с детьми, какую утопию придумали бы они сами. Уверен, что никто сегодня не хочет жить в утопичных мирах Платона или Томаса Мора. Там царит порядок и закон, но нет места для творчества, для веселого безумства, для праздника. А если мы спросим современного человека, особенно ребенка, как он видит утопию, он наверняка расскажет о пространстве, где нет запретов, где много места для игры и для веселья. Мне вообще кажется, что ребенок, если ему не мешать и не смущать его требованиями быть «взрослым», придумает что-то вроде Телемской обители Рабле, с ее девизом «Делай, что хочешь».

То есть это будет курс про утопии в литературе и философии?

Нет-нет, про утопии я поговорю в самом начале, а потом я перейду к разным историческим эпизодам, когда люди пытались построить вот эти изолированные и временные миры, живущие по своим правилам. Некоторые из них напоминали попытку реализации утопии, а некоторые — вовсе нет.

Классический пример последнего — пиратские поселения, внутри которых действовали законы, совсем не похожие на законы современных пиратам государств. К сожалению, в качестве основной модели экономики у пиратов был разбой – и это, конечно, не позволяет нам смотреть на эти поселения как на ту утопию, которую мы хотели бы построить во всем мире. Но вместе с тем, если внимательнее присмотреться, как они были устроены, то становится понятно, почему пираты — жестокие и бессердечные люди — до сих пор пользуются такой популярностью у детей, подростков и взрослых. Дело не в том, что Джек Воробей — настоящий очаровашка, нет; Джонни Депп изображает Джека Воробья таким, потому что в образе пирата есть много привлекательного, а пиратские республики, о которых мы будем говорить, были гораздо больше похожи на современные демократии, чем на европейские монархии своей эпохи: там не было дворянства, не было жестко зафиксированной иерархии, существовали выборы и даже подобие пенсионной системы. И вместе с тем, конечно, пиратские острова напоминают нам о детской утопии бесконечного праздника непослушания, о которой я говорил выше.

Придумывание утопии часто связано и с придумыванием идеального пространства с точки зрения архитектуры. Архитекторы постоянно пытаются построить идеальный город для новых людей, это длится веками. При этом в действительности утопическими получается оставаться только у «временных городов» — выставок и фестивалей. Это снова доказывает нам, что утопия недолговечна, но об истории утопии в архитектуре будет рассказывать мой коллега Айрат Багаутдинов, я же сосредоточусь на том, как менялось представление людей об утопическом обществе.

Мы поговорим не только о пиратах, но и о разных примерах из более современной истории, когда люди пытались построить какие-то замкнутые сообщества, живущие по другим законам, чем остальной мир, старались как-то реализовать модель перманентного праздника.

Вроде коммун хиппи?

Да, конечно, это классический, но далеко не единственный пример. В СССР, например, коммун хиппи толком не могло существовать, но зато существовали разные сообщества ученых, воспетые в книжке «Понедельник начинается в субботу» — обратите внимание, что само название как бы отменяет привычное течение времени. Роман Стругацких, к которому лично я всегда был очень спокоен, точно фиксирует тот утопический импульс, который по-разному был реализован в подмосковном Зеленограде, Новосибирском Академгородке времен его расцвета, различных матшколах или Беломорской биологической биостанции. Во всех случаях мы можем говорить о выделенном в пространстве и времени месте, где люди пытаются построить свой мир и жить по иным законам, чем те, кто находились «снаружи». Как известно, Советская власть не очень приветствовала такие эксперименты — но тем не менее их было много, и многие из таких автономных образований просуществовали довольно долго и даже пережили страну, внутри которой возникли.

А потом мы перейдем к современности и поговорим о том, как сегодня существуют в мире фестивали, подобные Burning Man или Rainbow, как устроены музыкальные open air'ы, какими разными бывают праздники и как живут артистические, театральные и цирковые коммуны.

Почему вы решили обратиться к этой теме именно сейчас?

Сегодня, как вы знаете, мы живем в кризисную эпоху, и размер этого кризиса слишком велик, чтобы списать его исключительно на коронавирус. Все то, что мы наблюдаем сегодня — восстановление границ и отказ от глобализации, удаленная работа, прекращение авиаперелетов и т. д. — выглядит для меня реализацией желаний, которые люди высказывали в последние десять лет. Как всякий кризис, этот кризис должен изменить мир — и, значит, он дает каждому из нас шанс сделать что-то, что мы не могли сделать еще вчера.

В момент кризиса люди всегда начинают думать о том, как изменится мир, и поэтому разговор о построении новых миров и об изобретении утопии опять становится актуальным. И тут я хотел бы противопоставить глобальные утопии и утопии камерные, частные. Первые я не люблю — ХХ век показал нам несколько примеров, чем кончаются попытки построить утопию для миллионов людей, а вот вторые до сих пор кажутся мне привлекательными.

Поэтому на первом занятии я начну разговор с обсуждения того, почему нам всем не нравятся классические утопии, а на последнем закончу тем, что каждый может построить свою собственную утопию — может быть, всего на несколько дней или часов, но если повезет, то и на много лет.

Или навсегда?

Как я уже сказал, утопия — вещь все-таки временная и неустойчивая. Любой праздник когда-то заканчивается, но разве это должно мешать нам радоваться, пока он длится?

В первую очередь мне хочется сказать детям, что каждый имеет право на собственную камерную утопию, каждый имеет возможность ее построить. По-моему, эта мысль — хорошее противоядие от уныния, которое охватывает при мысли о том, каким станет мир, напуганный эпидемией.

Каким бы он ни стал, место для праздника всегда найдется. Лично меня это очень вдохновляет!

Одна из любимейших тем архитекторов в последние пять веков — строительство нового мира для нового человека. Мы поговорим об утопических городах: от ренессансной Сфорцинды до города-сада Эбенизера Говарда. Узнаем, как архитекторы стали заниматься философией, а философы — архитектурой. Мы поговорим и об утопиях XX века: от «Индустриального города» Тони Гарнье до «Ходячего города» Archigram. Отдельно разберем мечты архитекторов об идеальном жилье, которое должно было выковать нового, счастливого человека.

Но не все же нам говорить об утопиях. На практике архитекторы порой создают «временные города» — выставки и фестивали. Отдельную лекцию посвятим временной архитектуре. Наконец, еще одна отдушина, где архитекторы могут воплотить свои идеалы — это дома для самих себя. Им тоже посвятим отдельную лекцию.