Роман, как вы пришли к работе с детьми?

В 2005–2006 годах я был участником программы EVS, Европейской волонтерской службы, и полгода жил в Берлине. По регламенту программы каждый участник проекта в начале практики отправляется на двухнедельный семинар, цель которого — поддержать волонтеров в период адаптации в новой стране, культуре, социальном контексте. Мне повезло — одной из ведущих семинара была Габриэлла Бушман, человек с солнцем в сердце. Общение с ней, а впоследствии дружба многому меня научили. Я и сейчас помню, как она была внимательна к каждому из нас, молодых людей с ветром в голове, как задавала вопросы и слушала. Ее способность быть внимательной и бережной в общении с каждым участником семинара потрясли меня. Я смотрел на нее и думал: ого, разве такое бывает?

Кроме прочего, в Берлине у меня была практика в школе, где учились нейроотличные дети. Организовать эту практику мне тоже помогла Габриэлла. Однажды она встретила меня словами: «Романеско, у Габи есть план! Тебе понравится!» — и рассказала о возможности вести творческие занятия для детей в Pankow Schule. Кажется, она уже тогда понимала про меня то, о чем я и не догадывался. В школе, смотря на педагогов, пространство, детей и родителей, я тоже поражался тому, что все может быть совсем не так, как в школе, где учился я. Думаю, эти встречи и направили меня к тому, чем я занимаюсь сейчас. Кстати, этим летом, после «Марабу», я побывал в Германии и встретился с Габриэллой — моим учителем, проводником и другом.

С кем вам интереснее работать: с подростками или более младшими?

У каждого возраста есть своя специфика. О! Это как спросить, с кем тебе интереснее — с португальцами или астронавтами. Мне — с теми и другими, потому что ключевое слово здесь — «интересно». Мне просто интересно слушать истории людей. И в каждом возрасте — свой язык, на котором эти истории рассказывают.

Какие есть особенности работы с детьми в «Марабу»?

Думаю об этом с того момента, как закончились летние смены. Меня поразила особенная степень искренности подростков. Они готовы быть искренними, внимательными, честными, включенными, открывать себя, открываться другим, замечать других, принимать других. Мы говорили о самых важных и сложных вещах.

Тема вашего курса — «Страхи и как с ними справиться». Почему?

Мы встречаемся в «Марабу» как раз накануне Хеллоуина — это хороший повод поговорить о том, что и почему нас пугает. Получится ли у участников справиться со своими страхами — этого я не могу знать. Но первый шаг к решению проблемы — назвать ее. Я ставлю перед собой задачу так организовать процесс, чтобы дети, обсуждая свои страхи, были в безопасности, познакомились с ними.

Что такое «вербатим»?

Вербатим — это документальный театр, способ представить на сцене реальную историю, случившуюся в жизни, которая состоит из реальных монологов или диалогов участников, свидетелей событий. Порой история восстанавливается не только с помощью интервью, но и по документам: статьям, репортажам, справкам, дневниковым записям и т. д.

Кто будет выбирать истории?

В работе с подростками мне по душе формат, когда у ведущего опция «Знать ответы на все вопросы» отсутствует. Для начала мне достаточно того, что есть сообщество, участники которого обсуждают и договариваются о том, что для них сейчас важно, какие темы требуют внимания. Я подхожу к работе над спектаклем как режиссер социального театра — для меня важно бережное взаимодействие с сообществом. В социальных проектах есть постулат — «Ничего для нас без нас», это и мой ориентир. Приходя к детям или подросткам, я, как режиссер и художник, помню: здесь и сейчас не собрались актеры, которые готовы реализовать мой замысел. Нет, мы вместе, пока у нас есть возможность в общем кругу, общем пространстве, общем процессе размышлять, задавать вопросы, искать ответы, спорить, не соглашаться. Именно поэтому выбирать истории и формы их воплощения на сцене мы будем все вместе.

То, что эти принципы работают, не требует подтверждения; тем не менее оно есть. Этим летом подростки в «Марабу» сделали два прекрасных проекта: хеппенинг «Я/другие» и спектакль в формате форум-театра «Молчание».

Расскажите немного, каким было ваше детство?

Я вырос в сказке! Это далеко не всегда была добрая сказка, но волшебная точно. Я жил в небольшом поселке в Архангельской области. Мои родители дали мне самое важное. Во-первых — свободу: мне не надо было отпрашиваться, чтобы пойти гулять, или отчитываться, где и с кем я был. Во-вторых, во всех главных решениях в своей жизни мне позволяли делать выбор самому. Мне доверяли и меня поддерживали.
Много времени я проводил у бабушки, в деревушке из десятка дворов. Бабушка пекла хлеб, держала скот, готовила пироги из самых невероятных продуктов. Например, пестовники — похожие на калитки или шанежки. Начинка у этих пирожков — молодые побеги хвоща, песты.

Вокруг было много чудес. В бабушкиной деревне до конца восьмидесятых люди, собираясь на праздники, надевали традиционные для этого региона костюмы. Это край, где до сих пор сильны традиции, где живы обряды. Тут жила настоящая баба-яга! Ее дом стоял к лесу передом, к деревне задом, а так не строят на Севере — передние избы домов с большинством окон смотрят на юг, чтобы ловить солнечный свет. А дом этой женщины окнами был обращен на север, в лес.

Когда идешь на огород сажать капусту, ты не должен проронить ни слова, пока не закончишь. Если болтливый — набери в рот воды (по-настоящему!) или камушков. Здесь есть праздник, которого я больше нигде не встречал — Яичное заговенье. Крашеные куриные яйца в этот день становятся валютой: на них играют в карты, катают по деревянному желобу в глубокую яму, на дне которой лежат ставки игроков. Сейчас многое изменилось и это может быть скорее аттракционом для туристов, но в моем детстве это была часть жизни.
Провести детство и взрослеть в городе или деревне — абсолютно разные вещи. Все поля, все леса, все разливающиеся реки, все льдины, по которым я прыгал с одного берега на другой, — все это было моим и для меня.

У меня было счастливое детство. Но хотел бы я вернуться туда? Пожалуй, нет. Мне интересно быть здесь и сейчас.

Что самое главное вы бы хотели сказать детям?

Только мы сами можем прожить наши жизни. Как бы ни любили нас те люди, которые рядом, как бы они ни переживали, ни тревожились за нас, как бы они ни хотели подстраховать нас, защитить, подстелить соломки — только мы можем прожить наши жизни. Ошибаясь и побеждая, проваливаясь под землю и взлетая до небес. Иногда это очень непросто, и хочется, чтобы кто-то взял на себя ответственность, прошел часть нашего пути, — но это, к счастью, невозможно. Это можем сделать только мы сами.

Это не призыв, но предложение быть максимально внимательными к себе, стараться слышать себя, учиться чувствовать ритм, который живет внутри каждого, и постараться как можно более полно проявить его вовне, потому что это — важная часть истории этого мира.