Ваша книга «История искусств. Просто о важном» вышла в 2018 году, но до сих пор успешно продается, и тираж даже допечатывается. Как думаете, чем она зацепила читателей?

Я совершенно не ожидала, что все так будет. На сегодняшний день вышло 34 тысячи экземпляров! Это десять тиражей. Последний тираж вышел вот буквально месяц назад, 2 апреля, и, как я узнала от редактора, два последних тиража вышли в количестве 5 тысяч экземпляров. Норма для тиража — 3 тысячи. Это говорит о том, что издательство уверено: книга и дальше будет продаваться и покупаться.

Вас уже узнают на улице?

К сожалению, в книжке нет моей фотографии :) Кстати, я ни разу о своей книге еще не говорила в интервью, вы первые, не считая двух презентаций в начале 2019 года.

Что вас сподвигло к написанию книги? Вы успешный лектор, экскурсовод, — вы и так реализуете свое желание делиться знаниями.

Для меня было важно, что все мои мысли, знания и наработки выльются в какой-то результат, который можно взять в руки. Я писала книгу в 2017 году, в основе лежал мой курс лекций по стилям для проекта LevelOne. Там было много сравнений, рассуждений, как стили искусства отличать друг от друга, какие у них характерные особенности. Это и стало отправной точкой. Разумеется, не только этот курс, но это мне очень помогло с точки зрения общей идеи, подачи материала. Задачей книги было просто найти самые характерные черты всех основных стилей, течений, направлений и рассказать об этом максимально просто. Выбрать наиболее значимые произведения и наиболее ярко их описать, сделав акцент на то характерное, что поможет их узнавать за пределами книжки.

Вы много лет читаете лекции по истории искусства и знаете об искусстве очень много. А книга — это ведь довольно ограниченный формат, как туда впихнуть все ваши знания?

Мне кажется, что как раз лекции меня очень дисциплинировали. Потому что всегда хочется выйти за рамки, рассказать все, но у тебя только два часа и очень четкий набор того, о чем может быть рассказано. В зависимости от количества времени и пунктов курс получается коротким или расширенным. И чем меньше возможностей, тем ярче я должна придумать примеры, тем более красноречивым должно быть их описание, анализ и выводы.

То же самое с книгой: был заранее определен размер и формат — семь авторских листов, это около сотни страниц А4. Тот, кто держал книгу в руках, знает, что там все идет по векам, по эпохам. Эпоха — если мы говорим, например, о XVII веке — это барокко и классицизм, соответственно, вот я эту главу выделяю под эти стили, ищу самых ярких художников, каждому отвожу определенное количество страниц.

То есть начальная работа над книгой — не столько творческая, сколько связанная с необходимостью структурировать материал, где главное — не объем, а четкая схема, отсутствие скачков и отбрасывание лишнего.

Сколько по времени заняла вся работа над книгой?

Я писала где-то с января по июнь, полгода, но не каждый день. Ведь написание книги — это не собственно печатание на компьютере. Это подготовка, осмысление, это чтение каких-то материалов по теме, повторение, составление табличек (что я лично очень люблю делать), в которые как раз здорово умещаются мысли, факты, цитаты. Это очень помогает структурировать повествование, но и отнимает гораздо больше времени, чем сам процесс письма. И довольно много времени занимает редактирование. Я вышлифовываю, подбираю более очевидные метафоры, убираю размытые формулировки, повторы. Это мусор, этого не должно быть.

В книге около 250 страниц, и там все — от греков до XX века, это две с половиной тысячи лет. Совершенно нет возможности на излишнее, пустое. Поэтому работа с литературным редактором потребовала еще столько же времени, сколько моя собственная работа.

Это очень трудоемкий процесс, но результат стоил того! И мы слышали, что вы взялись уже за вторую книгу? Расскажете о ней?

От своего издателя я узнала новое слово — лонгселлер. Вот есть бестселлер — это то, что продается быстро и в большом количестве. А моя первая книжка — лонгселлер, то есть продается стабильно и долго. На основании результатов продаж и отзывов о первой книге издательство делает вывод, насколько автор «благонадежный». Так вот, со своим лонгселлером я оказалась тем самым благонадежным автором, и мне было предложено написать вторую книгу.

Темы обсуждались самые разнообразные и очень классные, и в их числе — искусство XX века, которое я и выбрала в итоге. Мне кажется, это логичное продолжение первой книги, где XX веку посвящена всего одна глава. А ХХ век — это, простите, и авангард, и «Черный квадрат», и Пикассо, и Шагал, и Бэнкси (переходящий в XXI век), и поп-арт, и стрит-арт, и перформансы, и все-все-все. И так получилось, что на каждое явление отводится всего пара абзацев, это невыносимо мало.

При этом я последние пару лет очень много думала именно об искусстве XX века. Произошло несколько событий, сильно развернувших меня в эту сторону. Одним их таких событий была выставка фонда Louis Vuitton в ГМИИ им. Пушкина в 2019 году. Это были три этажа поразительного искусства, на которое еще десять лет назад я бы даже не пошла смотреть. А если бы пошла, то, наверное, реагировала бы как большинство: «Как можно называть это искусством?!»

«Я могу так же» еще говорят!

Да-да! «Мой ребенок может так же! Гладильная доска с искусственными цветами — это что, поп-арт? Или что это вообще?» И так далее. И в какой-то момент во время начитывания материала на эту тему мне показалось, что все не так: мы не можем так реагировать, мы не можем так говорить, это безумно трудно оценить! У всего этого такой сложный исторический, политический, философский, идейный фон, что про какой-то очень простой объект, в который, кажется, не вложено мастерство (в нашем понимании) и он не выглядит как традиционное произведение искусства, можно говорить гораздо дольше, думать гораздо дольше, чем о классике.

Еще один толчок был, когда я читала книгу многим известного Эрнста Гомбриха «История искусства». Это было то ли вступление, то ли первая глава, где он говорит, что если бы мы оценивали произведение искусства только с точки зрения мастерства, с точки зрения сложности исполнения произведения, то мы бы дошли до корабликов в бутылках, и это было бы вершиной всего. Но, кажется, искусство — это не кораблики в бутылках. И значит, нам надо думать о нем иначе, требовать от него другого. И это очень сильно на меня повлияло!

Очень многие люди просто не понимают, как о современном искусстве думать и как о нем говорить, и, соответственно, неправильно к нему относятся. А это огромный пласт для получения невероятного интеллектуального удовольствия. И я хочу открыть людям, как именно это удовольствие получать, что думать, в какую сторону смотреть, в какой логике рассуждать, чтобы перестать ограничивать себя словами «Мой ребенок тоже так рисует».

Класс, звучит очень вдохновляюще! Вообще удивительно, что посещение выставки может сподвигнуть на написание книги.

Да, ну я же не просто на нее сходила, я водила по ней экскурсии. И мне очень много нужно было проговорить, перед этим подумать, связать какие-то вещи. Там же начилось все с Альберто Джакометти, а это уже классика-классика, это 30–40-е годы… и дальше, до сегодняшнего дня. Маурицио Кателлан с его подвешенными конями, Марина Абрамович, которой был посвящен один из залов. То есть XX век насквозь. Надеюсь, у меня получилось рассказать об этом так, что люди в данном пространстве почувствовали себя по-новому, почувствовали этот интерес. Вот поэтому я выбрала эту тему для книжки.

Надеюсь, осенью — в середине или в конце — мы можем ждать выхода.

Не могу не спросить: думаю, уже есть идеи темы курса в летнем «Марабу»?

Я как Капитан Очевидность сейчас выступлю, но, да, мне бы хотелось взять XX век. Причем за основу я хочу взять именно личности художников. Каждый художник XX века — его манера, его искусство — это он сам, его биография. XX век — век масс-медиа, век, когда информация распространяется стремительно. И порой биография автора людям интереснее, чем его произведения. Можно не очень хорошо знать картины Ван Гога, но то, что он отрезал ухо, был сумасшедшим и нищим — вот это вызывает у публики интерес больший, чем тот факт, что он стал использовать цветные контуры, что он предшественник экспрессионизма и т. д. Поэтому мне хочется рассказ о произведениях нанизывать на биографию, тут есть о чем поговорить, подумать.

И мне кажется, современным детям должен быть интересен XX век. Во всяком случае, судя по разным лекциям, занятиям, урокам — даже в том же «Марабу», — я видела довольно много заинтересованности в отношении художников именно этого периода. Может, потому что они ближе к сегодняшнему дню, более современны, и встраивать их в разговор об окружающем нас мире легче, и детям это тоже интереснее и ближе.

Я помню, как в самом моем первом «Марабу» (в 2017 году), который меня тогда восхитил и вдохновил, был один мальчик, который очень любил Поллока. Он много о нем рассуждал, и уже тогда я подумала, как ребенок, которому 10–11 лет (а мне гораздо больше), с таким интересом говорит о Поллоке, об искусстве, которое понимает далеко не каждый искусствовед. Тогда я решила, что однажды сделаю если не курс, то занятие по Джексону Поллоку. И вот, кажется, мы приблизились к этому моменту!