Оксана, как всегда в начале, — расскажите, пожалуйста, немного про себя.

Я окончила биофак МГУ в 1993-м году по специальности «физиология человека и животных», потом поступила в аспирантуру Российской академии медицинских наук. Двенадцать лет проработала в институте нормальной физиологии имени Анохина, занимаясь нейробиологией обучения и памяти, — собственно, моя диссертация была посвящена реконсолидации, перестройкам памяти, возможностям ее стирать. Эта тема сейчас крайне актуальна: например, в работе с ПТСР, лечении различных зависимостей.

Академической науке я отдала семнадцать лет.

Работала в Цюрихском университете, где занималась нейробиологическими multilab studies в области содержания животных в разных условиях. Результаты этих исследований были опубликованы в журнале Nature, они остаются востребованными и по сей день в сельхозпредприятиях разных стран, от Германии и Канады до Японии и Китая. Во многом благодаря этой работе как ученый я получила грин-карту, переехала в США. В Америке сначала работала в частном медицинском институте в Канзас-сити в Миссури, потом — в биотехнологической компании в Нью-Йорке. В Нью-Йорке жить было гораздо интереснее, чем в Миссури.

Почему вы в итоге выбрали не академическую науку, а преподавание?

У меня был маленький ребенок, а я его вообще не видела: то в лаборатории пропадала, то на конференциях. Я поняла, что надо что-то делать, но что — не знала. И совершенно случайно благодаря своей бывшей ученице сначала стала популярным репетитором по биологии в Нью-Йорке, а еще через восемь месяцев начала преподавать в большой международной компании Education First. Пришлось всему учиться с нуля, хотя опыт преподавания у меня был огромный. Я пятнадцать лет работала с одаренными школьниками в России, еще в МБШ — это научно-творческое объединение «Молодые биологи в школе», которое занималось школьной биологической олимпиадой, заочными биошколами, летними лагерями. Но я не понимала, что такое американские подростки, что они знают, чего хотят, — это все для меня была терра инкогнита.

Это совершенно другой мир — образование в США. Ты должен понять, что и кому нужно, есть несколько заинтересованных групп: родители, дети, работодатели, другие учителя… То, что я знала биологию и могла ее доступно объяснить — всего 20 % дела. В общем, меня это все захлестнуло. Знаете, я проработала двенадцать лет учителем в США, и это не сравнить с тем, как я работала ученым. Да, у меня бывали удачи и прорывы, но когда я работаю в школе — я каждый день счастлива.

А что именно делает вас счастливой?

Вот приходит ребенок, который ничего не знает или которого уже попытались учить, но он не понимает, — а я могу ему объяснить. И когда ребенок говорит: «Да, да, я понял!» — это фантастическое ощущение. Другая вещь — я сама очень люблю эксперименты, и для детей это очень важно, они совершенно по-другому понимают и запоминают материал, более подробно, ясно. Возможность экспериментировать — очень важный опыт, иногда более важный, чем чтение учебника.

А еще преподавание для меня стало окном в американскую культуру и культуру международного образования. Когда ты ученый, то делаешь свое дело часто один или вдвоем. Когда ты преподаватель — ты не можешь быть один, ты часть коллектива, для меня это очень важно.

Расскажите про вашу программу в летнем лагере «Марабу».

У меня будет два курса: по химии и по биологии. Вторая программа уже полностью готова, поэтому сначала расскажу о ней. Это четыре занятия по полтора часа, на которых будем заниматься тем, что называется citizen science — это когда простые люди, не ученые, собирают данные, имеющие значение для науки. Очень интересный пример citizen science — Project FeederWatch: десятки тысяч людей в США и Канаде зимой ставят кормушки и наблюдают за птицами. Позже все полученные данные обрабатывают ученые-орнитологи, и это важный пласт научного знания о мире птиц.

И мы такой проект можем организовать прямо в «Марабу». Есть приложение для смартфона iNaturalist, оно содержит большую базу растений, животных, грибов и всего на свете. Вы можете увидеть птицу или насекомое, сфотографировать — и база его сверит с тем, что там есть, предложит описание вида на английском и латыни. Иногда база ошибается — редко, но случается. И поэтому наша работа важна — все, что мы определим, пойдет в iNaturalist, и тем самым мы внесем свой вклад в науку. Сначала будет два теоретических занятия по растениям и насекомым, потому что дети должны понимать, как устроена номенклатура биологии, кто ее придумал, что такое вид, какие есть более крупные таксоны и царства. А потом мы пойдем собирать, определять, сушить растения и в конце сделаем гербарий, который ребенок может взять с собой или оставить мне на память — это как они сами решат.

Что касается химии, программа пока в разработке, и мне не хочется обещать ничего конкретного. Конечно, в первую очередь это будут эксперименты. Сейчас я думаю, какие безопасные, но зрелищные эксперименты можно включить в план так, чтобы это хорошо сочеталось с теоретической химией.

А насколько актуальны такие занятия химией и биологией детям, которые, скажем, не планируют связывать свою карьеру с естественными науками?

Я ради этого вообще учу детей: все, что происходит на уроке, имеет отношение к жизни, в которой ни меня, ни урока нет. Любому человеку в любой стране полезно знать ядовитые растения и уметь их отличать от неядовитых, зачем нужна и как может навредить бытовая химия — тоже необходимое в жизни знание. Потому что если использовать одновременно хлор и аммиак — можно отравиться, а когда ты вдруг оказался на вечеринке, куда привезли жидкий азот — неплохо понимать, что происходит и как избежать неприятных последствий. В конце концов, благодаря биологии и химии мы лучше знаем свое тело, понимаем, что с ним происходит и что делать, если мы заболели.

Ну а для людей будущего в принципе важно понимать, как природа устроена, как существует наша планета, что такое природные ресурсы. Сегодня мы многое получаем от природы, и это может самым разным способом повлиять на будущее. Если сегодня человек этого понимать не хочет, то, проснувшись через пятьдесят лет, он может обнаружить, что и есть нечего. Поэтому мне кажется очень важным, чтобы дети понимали: все, что мы делаем на занятиях — оно про нашу обычную жизнь.