Анна, о чем будет ваш курс в «Марабу»?

О том, что такое выставка в современном мире. Я большой фанат выставки как способа высказывания, поэтому для начала обсудим, что такое экспозиция (потому что не только дети, даже продвинутые, но и некоторые взрослые считают, что выставка — это просто развешанные по стенам картины), почему сейчас люди так интересуются выставками, как можно «разговаривать» экспозициями.

В современной выставке соединяются как минимум две вещи: то, что ты показываешь, и то, как ты это показываешь. Соответственно, автор (будь то куратор, архитектор или дизайнер) выступает с важным для себя высказыванием, которое мы и пытаемся понять.

Например, лучшая выставка, которую я за последнее время видела — коллекция Корнелиуса Гурлитта, фашистского коллекционера, работавшего над проектом гитлеровского Фюрермузеума. Гурлитт известен тем, что, с одной стороны, по дешевке скупал у евреев Матисса и Пикассо, и это ужасно. А с другой стороны, мы понимаем, что эти картины, возможно, просто бы сожгли, а Гурлитт их спас. И это, на мой взгляд, дает толчок разговору о страшной тоталитарной развилке. Гурлитт кто? Негодяй, воспользовавшийся ужасным положением людей, или человек, сохранивший шедевры (более того, часть из них позже вернули наследникам)? Проблема в том, что тоталитарный режим не дает нам остаться людьми вообще. Мы же в принципе не должны оказываться в ситуации выбора между такими страшными вещами. Для меня это огромный разговор, главнейшая тема: режим ставит перед человеком задачу, которую человек как организм, как устройство не может решить.

Ваш курс будет состоять только из лекций?

Я считаю, что лекции обязательно должны чем-то заканчиваться, и вообще, у всего должен быть практический выход, поэтому мы сделаем выставку. Сейчас ее условное название — «Десять фактов обо мне». Это такая игра, довольно сложная — потому что непросто выбрать десять фактов, которые ты хотел бы, чтобы люди о тебе знали. И вот на основе такого обдумывания себя в конце концов мы сделаем инсталляцию.

Мы бы хотелось, чтобы в результате моего курса подросткам стало интересно думать: неважно, про выставки, искусство, современность, про себя. Все гуманитарные предметы в мире только для этого, мне кажется, и существуют: чтобы у тебя в голове заскрипели какие-то шестеренки и тебе самому от этого стало интересно. А результат этого думания куда менее важен, чем сам процесс.

Вы журналист, критика, куратор выставок. А кто Вы по образованию?

Я филолог. Вообще-то в детстве я хотела быть театральным художником, планировала поступать в Школу-студию МХАТ, но родители сказали: «Девочка, надо получить нормальное образование. Иди на филфак, прочитай Гомера и Лотмана, а потом, когда у тебя будет пять курсов книжек — становись кем хочешь». В отличие от собственных детей, я была подросток-антибунт и покорно пошла на филфак МГУ.

А дальше мои прекрасные родители оказались правы — в том смысле, что та компания, те друзья, которых я на филфаке нашла, полностью сформировали мою жизнь. И все то, что есть Аня Наринская — получилось за пять лет обучения, и я имею в виду не науку, а именно дружбу и то, что из этой дружбы выросло.

Мы представляем Вас подросткам как критика. Неважно, литературного, театрального, выставочного…

Ну если уж критик, то действительно «просто» критик, а не литературный критик. Я три года уж не пишу о книгах на регулярной основе.

А почему?

Ну мне бы, конечно, хотелось, чтобы множество людей рассказывали людям, какие выходят новые книжки, а над ними или сбоку от них — неважно, в каком положении — сидела такая прекрасная я, которая через книги говорит о жизни. Это единственное, что мне интересно на данный момент, а не филологический или читательский анализ книг.

Мне нравится думать: что происходит с нами, когда мы книгу прочитали? Как книга, если она только что написана, отражает происходящее в мире? Почему именно сегодня «получается» такая книга, как она взаимодействует с жизнью и культурой вокруг себя? Но сегодня в России очень мало тех, кто «просто» рассказывает о книгах, так что такой вид книгоописания, о котором я говорю, ощущается излишней роскошью.

В понятии «критик» что для вас сосредоточено? Критик — он кто? Человек, который по каждому вопросу имеет свое мнение?

Перефразируя Ноама Хомски, можно сказать, что критики нужны не для того, чтобы изрекать истину, а для того, чтобы говорить о ней. Подбираться с разных сторон. Вопрос не в том, что ты скажешь последнюю правильную вещь, а в том, что ты, говоря о выставке, кино, книге, сериале, разрабатываешь поле разговора о самом важном, о том, как человек сейчас себя мыслит и от чего это зависит. Поразительно, что за это прекрасное занятие критику еще и платят деньги.