Ася Бродоцкая: «Ремесло переводчика — это искусство потерь»
«Самое главное в современном мире — диалог культур. Если удается его наладить, сразу все становится хорошо. Если его наладить не удается, то, как мы видим, все становится очень плохо.»
Ася Бродоцкая
переводчик
Анастасия Бродоцкая в летнем лагере «Марабу» в Эстонии прочитает лекции о переводе стихов, расскажет, чем отличается гомеровский стих от лимерика, и, возможно, сыграет с детьми в стишки-пирожки.
Анастасия, давайте представим вас детям и родителям.
Я — переводчик. Перевожу детские книги, художественные и научно-популярные. Перевела уже гораздо больше ста книг и хорошо умею это делать. Главная любовь всей моей жизни — Диана Уинн Джонс. Я бесконечно ей восторгаюсь и каждый раз, когда перечитываю ее книги, начиная с «Ходячего замка», убеждаюсь, насколько эта великая женщина была права во всем, что писала. Я много переводила Сетон-Томпсона, как раз сейчас издательство «Азбука» готовит полное собрание его сочинений, и я в этом участвую: что-то перевожу, иногда переделываю то, что не очень хорошо получилось раньше.
Давайте еще упомянем, что вы — номинант премии «Просветитель. Перевод» за книгу Карла Зигмунда «Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки».
Да, и горжусь этим. Сегодня это очень актуальная книга, потому что весь «Венский кружок» — он о том, что происходит, когда какая-то одна культура оказывается вырвана из общего потока. Возможно, я скажу страшную вещь, но прошло уже восемьдесят лет, немецкая культура вернулась в общемировую, но страшная рана, которую немцы нанесли себе же своими собственными руками, не зажила. И то, что происходит сейчас с русской культурой, и внутри, и снаружи, когда-нибудь тоже зарастет, но останется огромный шрам.
О чем планируете рассказывать детям в «Марабу»?
Я хочу рассказать детям, что такое вообще переводы, зачем это нужно и почему даже в ближайшем будущем переводчиков не заменит искусственный интеллект, с которым так приятно общаться. И расскажу я об этом на примере стихов.
Мы сначала поговорим о том, откуда вообще взялись стихи, зачем они нужны, зачем человеку нужна строгая форма и структура в голове, как разные стихотворные размеры в разных языках и культурах приобретают разные значения, как это получилось. Дальше я посмотрю на аудиторию и предложу им что-нибудь разобрать вместе. Например, я люблю с детьми говорить про Роберта Фроста, так как это один из известнейших современных англоязычных поэтов, автор самого знаменитого стихотворения во всей американской литературе. Но это сложное стихотворение, потянут или нет — посмотрим.
Хочу еще рассказать про Самуила Маршака — это такая, как ни странно, спорная фигура для перевода. Он занимался переводами, когда для этого еще не было никакой научной основы, все делалось только интуитивно и было очень мало доступа к необходимой информации. Я расскажу, что это за информация такая, как мы вообще готовимся к переводу, откуда мы знаем, что за слова должны написать и в каком месте страницы они должны находиться. На примере детских стихов покажу, как у Маршака получалось гениальное и где он фатально ошибался.
Вообще ошибки перевода — это отдельная большая история. Например, когда я читаю старые переводы рассказов Джека Лондона, мне становится очень-очень жалко коллег, которые всем этим занимались, не имея доступа к картам, архивам, реалиям того времени, даже к газетам. Например, рассказ про Малыша Монтаны: из-за путаницы с географией и непонимания мотивации героя вообще неясно, куда он идет и с какой целью. А на самом деле Малыш Монтаны хотел заработать денег, двинулся по некоему маршруту, чтобы найти хорошую золотую жилу, и на этом пути погиб. Причем жил он недостойно, а погиб как герой. И четырем переводчикам совершенно не удалось понять, зачем он куда-то пошел, о чем он разговаривает с людьми, которые ему встречаются на пути. В таких случаях, когда ты ничего не понимаешь, хочется просто взять большой черный пистолет и застрелиться. И у меня тоже были всякие смешные и не очень истории о том, как я ошибалась. К сожалению, ремесло переводчика — это искусство потерь.
Как вам кажется, почему этот разговор будет важен для детей? Чем он будет им полезен, а не просто развлечет интересными примерами переводов?
Самое главное в современном мире — диалог культур. Если удается его наладить, сразу все становится хорошо. Если его наладить не удается, то, как мы видим, все становится очень плохо. При этом, к сожалению, мир движется слишком быстро, человеческий мозг не успевает адаптироваться к переменам. Человек же привык к тому, что он живет замкнуто, привычно, общается с такими, как он. Есть даже биологические исследования, которые говорят, что мы выбираем себе в число друзей и знакомых тех людей, которые генетически на нас похожи, потому что человек эволюционно запрограммирован бояться другого.
Диалог с соседями, с чужими — это страшно, мало ли что там вылезет. Ты вот надел на переговоры зеленый галстук, а тебя за это возьмут да и распнут прямо на вершине холма. Именно для таких случаев и нужны переводчики. Григорий Михайлович Кружков — величайший, по-моему, из живущих ныне переводчиков стихов — как-то сказал, что переводчик — это человек, который сидит высоко-высоко, обдуваемый всеми ветрами. И эти ветра он знает и чувствует. И этим он отличается от всех прочих людей. Именно поэтому у переводчика такой фантастический потенциал миротворца — он помогает людям понять друг друга и договориться. Собственно, вот об этом я и хочу рассказать в «Марабу».
Кроме того, художественный перевод — это художественное произведение само по себе. И когда мы то, что сотворил человек на другом языке, рассказываем на своем языке так, как это сделал бы он, — мы не просто рассказываем, кто куда пошел и что кому сказал. Мы делаем нечто, что гораздо больше этого. И мне кажется, что это вообще в нашей работе самое главное. Мы даем человеку, который прочитает это по-русски, почувствовать этот ветер с другой стороны, понять что-то про людей, которые на него очень сильно не похожи, даже если мы думаем, что это соседняя страна, соседняя культура. И вот за это я так люблю свою работу, и поэтому мне кажется, что Гугл-переводчик с этим не справится.
Мы же не обязаны противопоставлять Гугл-переводчик и живого переводчика — мы можем использовать его как еще один новый инструмент, который не был доступен раньше? Например, чтобы ловить какие-то цитаты, которые мы не можем отловить сами. То есть иногда читаешь фразу — понимаешь, что здесь точно есть цитата, но не понимаешь, откуда. И здесь как раз очень помогают поисковики.
Поисковики безумно помогают. Но чтобы почувствовать нутром, что тут есть цитаты, нужно еще что-то такое знать и уметь сопоставлять. Как сказала Нора Галь в удивительной книге «Слово живое и мертвое»: «Советский переводчик не обязан быть знаком с текстами Священного писания, но он должен чувствовать, что тут что-то есть». Из этой цитаты, кстати, мы можем многое понять о том, какая вообще была обстановка, как работалось людям на моем месте пятьдесят лет назад.
У вас будут какие-то практические занятия с детьми? Условно, перевести абзац текста или стишок?
Я бы хотела очень, но все зависит от знания языков у моей аудитории. И на самом деле у меня есть тайный план по переводу стишков-пирожков, заодно поговорить с ними про сам этот жанр.
Ой, это совершенно прекрасная вещь — и как жанр, и сами стишки, не хуже лимериков.
Кстати, лимерики очень хорошо переводятся на русский, и про это тоже расскажу, есть совершенно гениальные переводы. Вообще мне хотелось бы с детьми поговорить про стихотворные размеры, показать, что именно та или иная форма стиха означает в каждом языке — от гекзаметра до хокку.
Стихотворные размеры очень часто привязаны к эпохам — то есть даже если мы ничего не знаем про это в теории, мы интуитивно чувствуем, что Гомер и Пушкин — это разные пласты времени.
Конечно. А при этом, если мы хотим Гомера перевести на русский язык адекватно, то гекзаметр для этого не годится — потому что он был придуман предками для запоминания больших объемов текста, которые заучивались на слух и читались наизусть, и это было развлекательное повествование. Поэтому в гекзаметре очень удобная форма, плюс там огромное количество штампов, повторяющихся строк. А в русском языке гекзаметр — не развлекательное чтение вообще ни разу. Поэтому, если пытаться передать вот эти увлекательные байки о приключениях Одиссея, рассказанные на пирах, нам надо подбирать какой-то другой размер. И за это нас немедленно казнят, потому что «гекзаметр надо переводить гекзаметром».
Я — переводчик. Перевожу детские книги, художественные и научно-популярные. Перевела уже гораздо больше ста книг и хорошо умею это делать. Главная любовь всей моей жизни — Диана Уинн Джонс. Я бесконечно ей восторгаюсь и каждый раз, когда перечитываю ее книги, начиная с «Ходячего замка», убеждаюсь, насколько эта великая женщина была права во всем, что писала. Я много переводила Сетон-Томпсона, как раз сейчас издательство «Азбука» готовит полное собрание его сочинений, и я в этом участвую: что-то перевожу, иногда переделываю то, что не очень хорошо получилось раньше.
Давайте еще упомянем, что вы — номинант премии «Просветитель. Перевод» за книгу Карла Зигмунда «Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки».
Да, и горжусь этим. Сегодня это очень актуальная книга, потому что весь «Венский кружок» — он о том, что происходит, когда какая-то одна культура оказывается вырвана из общего потока. Возможно, я скажу страшную вещь, но прошло уже восемьдесят лет, немецкая культура вернулась в общемировую, но страшная рана, которую немцы нанесли себе же своими собственными руками, не зажила. И то, что происходит сейчас с русской культурой, и внутри, и снаружи, когда-нибудь тоже зарастет, но останется огромный шрам.
О чем планируете рассказывать детям в «Марабу»?
Я хочу рассказать детям, что такое вообще переводы, зачем это нужно и почему даже в ближайшем будущем переводчиков не заменит искусственный интеллект, с которым так приятно общаться. И расскажу я об этом на примере стихов.
Мы сначала поговорим о том, откуда вообще взялись стихи, зачем они нужны, зачем человеку нужна строгая форма и структура в голове, как разные стихотворные размеры в разных языках и культурах приобретают разные значения, как это получилось. Дальше я посмотрю на аудиторию и предложу им что-нибудь разобрать вместе. Например, я люблю с детьми говорить про Роберта Фроста, так как это один из известнейших современных англоязычных поэтов, автор самого знаменитого стихотворения во всей американской литературе. Но это сложное стихотворение, потянут или нет — посмотрим.
Хочу еще рассказать про Самуила Маршака — это такая, как ни странно, спорная фигура для перевода. Он занимался переводами, когда для этого еще не было никакой научной основы, все делалось только интуитивно и было очень мало доступа к необходимой информации. Я расскажу, что это за информация такая, как мы вообще готовимся к переводу, откуда мы знаем, что за слова должны написать и в каком месте страницы они должны находиться. На примере детских стихов покажу, как у Маршака получалось гениальное и где он фатально ошибался.
Вообще ошибки перевода — это отдельная большая история. Например, когда я читаю старые переводы рассказов Джека Лондона, мне становится очень-очень жалко коллег, которые всем этим занимались, не имея доступа к картам, архивам, реалиям того времени, даже к газетам. Например, рассказ про Малыша Монтаны: из-за путаницы с географией и непонимания мотивации героя вообще неясно, куда он идет и с какой целью. А на самом деле Малыш Монтаны хотел заработать денег, двинулся по некоему маршруту, чтобы найти хорошую золотую жилу, и на этом пути погиб. Причем жил он недостойно, а погиб как герой. И четырем переводчикам совершенно не удалось понять, зачем он куда-то пошел, о чем он разговаривает с людьми, которые ему встречаются на пути. В таких случаях, когда ты ничего не понимаешь, хочется просто взять большой черный пистолет и застрелиться. И у меня тоже были всякие смешные и не очень истории о том, как я ошибалась. К сожалению, ремесло переводчика — это искусство потерь.
Как вам кажется, почему этот разговор будет важен для детей? Чем он будет им полезен, а не просто развлечет интересными примерами переводов?
Самое главное в современном мире — диалог культур. Если удается его наладить, сразу все становится хорошо. Если его наладить не удается, то, как мы видим, все становится очень плохо. При этом, к сожалению, мир движется слишком быстро, человеческий мозг не успевает адаптироваться к переменам. Человек же привык к тому, что он живет замкнуто, привычно, общается с такими, как он. Есть даже биологические исследования, которые говорят, что мы выбираем себе в число друзей и знакомых тех людей, которые генетически на нас похожи, потому что человек эволюционно запрограммирован бояться другого.
Диалог с соседями, с чужими — это страшно, мало ли что там вылезет. Ты вот надел на переговоры зеленый галстук, а тебя за это возьмут да и распнут прямо на вершине холма. Именно для таких случаев и нужны переводчики. Григорий Михайлович Кружков — величайший, по-моему, из живущих ныне переводчиков стихов — как-то сказал, что переводчик — это человек, который сидит высоко-высоко, обдуваемый всеми ветрами. И эти ветра он знает и чувствует. И этим он отличается от всех прочих людей. Именно поэтому у переводчика такой фантастический потенциал миротворца — он помогает людям понять друг друга и договориться. Собственно, вот об этом я и хочу рассказать в «Марабу».
Кроме того, художественный перевод — это художественное произведение само по себе. И когда мы то, что сотворил человек на другом языке, рассказываем на своем языке так, как это сделал бы он, — мы не просто рассказываем, кто куда пошел и что кому сказал. Мы делаем нечто, что гораздо больше этого. И мне кажется, что это вообще в нашей работе самое главное. Мы даем человеку, который прочитает это по-русски, почувствовать этот ветер с другой стороны, понять что-то про людей, которые на него очень сильно не похожи, даже если мы думаем, что это соседняя страна, соседняя культура. И вот за это я так люблю свою работу, и поэтому мне кажется, что Гугл-переводчик с этим не справится.
Мы же не обязаны противопоставлять Гугл-переводчик и живого переводчика — мы можем использовать его как еще один новый инструмент, который не был доступен раньше? Например, чтобы ловить какие-то цитаты, которые мы не можем отловить сами. То есть иногда читаешь фразу — понимаешь, что здесь точно есть цитата, но не понимаешь, откуда. И здесь как раз очень помогают поисковики.
Поисковики безумно помогают. Но чтобы почувствовать нутром, что тут есть цитаты, нужно еще что-то такое знать и уметь сопоставлять. Как сказала Нора Галь в удивительной книге «Слово живое и мертвое»: «Советский переводчик не обязан быть знаком с текстами Священного писания, но он должен чувствовать, что тут что-то есть». Из этой цитаты, кстати, мы можем многое понять о том, какая вообще была обстановка, как работалось людям на моем месте пятьдесят лет назад.
У вас будут какие-то практические занятия с детьми? Условно, перевести абзац текста или стишок?
Я бы хотела очень, но все зависит от знания языков у моей аудитории. И на самом деле у меня есть тайный план по переводу стишков-пирожков, заодно поговорить с ними про сам этот жанр.
Ой, это совершенно прекрасная вещь — и как жанр, и сами стишки, не хуже лимериков.
Кстати, лимерики очень хорошо переводятся на русский, и про это тоже расскажу, есть совершенно гениальные переводы. Вообще мне хотелось бы с детьми поговорить про стихотворные размеры, показать, что именно та или иная форма стиха означает в каждом языке — от гекзаметра до хокку.
Стихотворные размеры очень часто привязаны к эпохам — то есть даже если мы ничего не знаем про это в теории, мы интуитивно чувствуем, что Гомер и Пушкин — это разные пласты времени.
Конечно. А при этом, если мы хотим Гомера перевести на русский язык адекватно, то гекзаметр для этого не годится — потому что он был придуман предками для запоминания больших объемов текста, которые заучивались на слух и читались наизусть, и это было развлекательное повествование. Поэтому в гекзаметре очень удобная форма, плюс там огромное количество штампов, повторяющихся строк. А в русском языке гекзаметр — не развлекательное чтение вообще ни разу. Поэтому, если пытаться передать вот эти увлекательные байки о приключениях Одиссея, рассказанные на пирах, нам надо подбирать какой-то другой размер. И за это нас немедленно казнят, потому что «гекзаметр надо переводить гекзаметром».
Оставить заявку
в Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
в Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности
Оставить заявку
в Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
в Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности
Задать вопрос
Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
Умный лагерь «Марабу»
Лето | Дети | Эстония | 2750€
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных и соглашаетесь c политикой конфиденциальности